Наречие, как и другие знаменательные части
речи, является довольно древней языковой категорией, возникшей как одно из
средств речевого общения.
Сопоставляя
лексику башкирского и других тюркских, а также алтайских языков, можно
обнаружить значительное количество соответствий в области наречий. Большая
часть этих совпадений обнаруживается в пределах корневых наречий: баш. күп,
күмәк, др.-тюрк. kamağ,
др.-монг. qamuγ 'много'; баш. ҡаршы,
др.-тюрк. qaršu,
монг. харш 'против, навстречу'; баш. кәм, монг. гэм 'меньше';
баш. мәңге, др.-тюрк. meŋgü,
монг. мөнх 'вечно'; баш. бик, др.-тюрк. bek, монг. бэх 'очень, сильно'; баш. иң,
др.-тюрк. еŋ,
монг. эн 'самый'; баш. юрый, нанайск. яро, ненецк. сюри
'нарочно'; баш. иртә, др.-тюрк. ertä,
монг. эрт, нанайск. эрдэ 'рано'; баш. әле, нанайск.
элэ 'пока, только что'; баш. кинәт, калм. генткн, монг.
гэнэт 'неожиданно' и др.
Значительное
количество лексических совпадений представляет собой застывшие, омертвелые
формы других частей речи, в основном имени существительного в двух падежах –
древнего направительного с афф. -ғары/-гәре и древнего
творительного с афф. –ын/-ен, а также другие лексикализованные формы,
употреблявшиеся ранее, как и в современных тюркских языках, только в качестве
наречий: баш. көҙөн, др.-тюрк. küzün 'осенью'; баш. элгәре, др.-тюрк. ilgärü
'раньше';
баш. ирекһеҙҙән, др.-тюрк.
erksizin 'поневоле'; баш. тегендә,
др.-монг. tente,
маньчж. terede,
tede
'там'.
Лексические
соответствия имеются и среди некоторых словообразовательных форм наречий – как аффиксальных, так и аналитических:
баш. бөтөнләй, тунг. Бутунну 'весь, целиком'; баш. аңғанса,
др.-тюрк. ančaγinča 'между тем, в это время'; баш. минеңсә, нанайск.
миниэчи 'по-моему'; баш. һинеңсә, нанайск. синиэчи
'по-твоему'; баш. арҡыры-торҡоро, др.-тюрк. arquru-turquru 'вдоль и поперек, как попало' и др.
Все
это говорит о том, что наречия как особая группа слов, выражающих отвлеченное обстоятельственное
значение, бытовали еще на ранней стадии развития тюркских и алтайских языков.
Дальнейшее
пополнение и совершенствование лексической и грамматической структуры наречий
связано с расширением сферы их употребления. Кроме корневых наречий появились
многочисленные образования, которые выделились из общего фонда лексики
башкирского языка только в значении признака действия или признака признаков. Примерно пятая часть
из них образовалась при помощи специальных аффиксов от других частей речи и отчасти
от самих наречий, ср. тотошлай 'целиком', элеккесә 'по-прежнему',
яңыса 'по-новому',
аҡсалата 'деньгами', урталай
'пополам', около трети возникло путём лексикализации
некоторых падежных и иных словоизменительных форм имен и деепричастных форм глагола в
обстоятельственной функции: баштан 'сначала', ҡаршыға 'навстречу',
ҡырҡа 'резко', ысынлап 'всерьёз', 'аңғармаҫтан 'невзначай', более четверти образовано
аналитическим способом путем сложения
слов: артабан 'в дальнейшем', быйыл 'в этом году', яланаяҡ
'босиком', ара-тирә 'изредка', өҙөп-йыртып
'кое-как', дөбөр-шатыр 'с грохотом', бермә-бер 'точь-в-точь' и др. Именно эти
перечисленные структурные типы
и представляют в основном стабильный состав наречий современного башкирского
языка. Большинство подобных наречий
встречается во многих тюркских языках, т. е. они являются межтюркскими, а отдельные корневые наречия –
общеалтайскими.
Небольшая
группа наречий башкирского языка представляет собой заимствованные слова из
арабского и персидского языков. Как свидетельствуют памятники, в состав лексики
тюркских языков они вошли еще в древнюю эпоху, а теперь освоены и считаются
«своими», тем более что полностью подчинены фонетическим законам заимствовавших
языков. Таковы тамам 'совсем, окончательно', ғәйәт
'очень', хәҙер 'сейчас', әүәле 'раньше',
мөкиббән 'с
усердием', фәҡәт 'лишь, исключительно' – из арабского
языка; һаман 'все еще', дәррәү 'тотчас' –
из персидского.